Индексация доверия (об отношениях ФПАД и Госкорпорации по ОрВД)

Издание «Воздушный транспорт» взяло подробное интервью у Президента Феде­рального профсоюза авиадиспетчеров России (ФПАД России) Сергея Ковалева, где он рассказал. как строятся отношения между профсоюзом и «Госкорпорацией по ОрВД», где недавно сменилось руководство. А также о том, как нежелание предыдущего руководства вести дискуссию с профсоюзом и выплатить работникам 500 миллионов рублей, вынуждает нынешнее руководство готовить к выплате уже 800 миллионов рублей и эта сумма, возможно, еще вырастит до 6 миллиардов рублей..

«Воздушный транспорт» с особым вниманием относится к деятельности Феде­рального профсоюза авиадиспетчеров. ФПАД с самого начала, с первых дней соз­дания в 90-х годах прошлого столетия, отличала активность, достоинство и твердость в отстаивании прав трудового человека. Это непросто во все времена, а тем более в России, пережившей передел собственности в невиданно короткий срок. В эту эпоху, когда поддержка профсоюзов чрезвычайно важна для каждого работника, когда его права повсеместно ущемляются новым собственником за­водов, газет, пароходов, не всем профцентрам удается успешно справляться со своими задачами.

Отношения с работодателем — руководством ФГУП «Госкорпо­рация по ОрВД» у ФПАД складыва­лись в последние годы непросто, о чем мы неоднократно писали. Но давление на активистов, лидеров профсоюза, попытки разрушить его изнутри не заставили это ра­бочее объединение отступить..

Сегодня ФПАД стал флагма­ном всего рабочего движения в России, с огромным трудом и не без ощутимых потерь накапли­вающего опыт борьбы за свои пра­ва. Президент Федерального профсоюза авиадиспетчеров Сер­гей Ковалев рассказал коррес­понденту газеты «Воздушный транспорт», как это профобъеди­нение строит систему социально­го партнерства работников и ру­ководства предприятия и какие проблемы приходится преодоле­вать для его развития.

— Проблемы начались в 2009 году при прежнем генеральном ди­ректоре Госкорпорации по ОрВД. В 2010 году они усугубились тем, что работодатель отказался заключать единый коллективный договор с профсоюзами, представлявшими работников корпорации, и органи­зовал подписание отдельных соглашений в филиалах предприя­тия. При этом часть гарантий, со­держащихся в едином договоре, под давлением руководства анну­лировали. Например, при списании по состоянию здоровья авиадис­петчерам полагались выплаты до шести зарплат — эту норму в фи­лиалах убрали.

Сергей Ковалев: «Коллективным договором не исчерпывается тема сотрудничества»

Срок предыдущего единого кол­лективного договора заканчивался первого апреля 2010 года. С этого дня и были заключены новые — в филиалах. Удалили в них и индек­сацию заработной платы два раза в год. Теперь — один и «по усмотре­нию генерального директора». Так и прописали в договорах: ставка пер­вого разряда устанавливается при­казом генерального директора.

Забегая вперед, скажу, что на деле все оказалось не так хорошо, как казалось руководству. Напри­мер, в колдоговоре Московского центра по УВД норма, которая со­держалась в едином, осталась, по­тому что у них договор заканчивал­ся 31 декабря, а не 1 апреля. Они эти изменения не вносили и по оконча­нии первого полугодия, как и пола­галось, там индексацию провели. И по окончании второго—тоже. Дело в том, что по колдоговору порядок был определен такой: зарплата ин­дексируется на процент от роста вы­ручки. Вот этого руководство Мос­ковского центра не сделало, а про­вело индексацию зарплаты, как и во всех филиалах, по приказу гене­рального директора ФГУП «Госкорпорация по ОрВД» на 8 процентов. А разница получалась значитель­ная. Согласно колдоговору Мос­ковского центра индексация давала рост зарплаты на 20-26 процентов за полгода. Сравнитестем, что стало: 6-8 процентов в год.

Мы обратились в инспекцию по труду по исполнению условий коллективного договора в Мос­ковском центре. Она выдала пред­писание о необходимости его вы­полнения. И начались бесконечные обжалования, судебные процессы, привлечение генерального ди­ректора В. Горбенко к админи­стративной ответственности за неисполнение решений суда. Ра­ботодатель проиграл абсолютно все суды, включая надзорную ин­станцию. Последний суд, который ему тоже отказал, состоялся за неделю до его ухода из Госкорпо­рации. Ну а проблему, заведенную Горбенко в тупик, по наследству получил новый генеральный ди­ректор Госкорпорации по ОрВД, сменивший его в ноябре прошло­го года. Полагаю, что ее следова­ло разрешить, сев за стол пере­говоров с профсоюзами, заклю­чить с нами новый единый кол­лективный договор и таким обра­зом изменить ход этой истории. Мы предложили работодателю подписать его с единым предста­вительным органом.

- Как формировался еди­ный представительный орган?

- Мы подписали соглашение со всеми профильными проф­союзами, представляющими ра­ботников корпорации, ее филиалов. Кроме Профсоюза авиара­ботников радиолокации, радио­навигации и связи. Из его пер­вичных организаций в соглаше­нии участвовали всего две, осталь­ные по воле лидеров ПАРРИСа по сути его саботировали. Почему этот профсоюз выбыл из борьбы за общие права работников пред­приятия, — отдельный вопрос. Ви­димо, руководство Госкорпора­ции сумело с его вожаками дого­вориться иными способами, тех­нологии известны, они стары, как мир... Так вот, инициативу нашу ра­ботодатель проигнорировал. И в результате получил сюрприз.

Схема такова: договоры в фи­лиалах продолжают действовать, руководители филиалов по коман­де дирекции их продлили, заключив их с назначенными представите­лями работников. Назначенными мы их называем потому, что зача­стую работников «представляли» руководители подразделений, хотя это прямо запрещено законом. Эти люди либо были введены в пред­ставительные органы в 2010 году, потом стали начальниками, либо уже были начальниками и условны­ми конференциями «избраны». Вы­бирали, кого скажут. И заключили договоры, какие велел руководи­тель. Эта схема продолжает, к со­жалению, действовать.

На 26 апреля назначено засе­дание в Московском городском суде по жалобе уже нового руко­водства Госкорпорации на решение Нагатинского суда от 2 ноября, в ко­тором отказано корпорации в удов­летворении жалобы на предписа­ние. То есть новое руководство расплатиться с собственными ра­ботниками по-прежнему не желает. А в результате получает расплату с собой. Потому что по тем оценкам, которые были первоначально, на ин­дексации требовалось порядка 500 миллионов рублей. А за прошедшие два года, ознаменованные судами и жалобами, сумма достигла 800 миллионов.

Дальше — еще интереснее. Как только решение суда вступает в законную силу, начинает дей­ствовать схема. Ставка первого разряда работника устанавливает­ся приказом гендиректора. Если приказ устанавливает ставку для Московского центра, она автома­тически распространяется на все филиалы, на всех работников кор­порации, на все 26 тысяч. И сумма выливается уже в 6 миллиардов рублей. То есть вместо того, чтобы договориться с профсоюзами, ру­ководство получило реальные пер­спективы выплачивать сумму уже на порядок выше. И кому это надо? За­чем? Неоднократное общение с ру­ководством предприятия показы­вает, что оно это понимает. Но что- то, а скорее, кто-то не позволяет ему заключать коллективный договор. И эту волю переломить не могут.Видимо, задача либо в том, чтобы развалить предприятие, либо обан­кротить его, сделав крайними проф­союзы. Иначе чем объяснить отказ от нашего предложения изменить ситуацию путем заключения кол­лективного договора?

- Однако Сергей Анатоль­евич, позвольте не поверить в искренность вашего недоуме­ния. Если уж есть у вас версия о неких силах или персонах, кому эта история выгодна, то и ответ, хотя бы предположительный, полагаю, имеется.

- Для того чтобы допустить ФПАД в переговорный процесс по заключению единого коллективно­го договора, руководство обязано предоставить нам финансовые до­кументы, баланс предприятия. В 2006-2007 годах так и было. Мы эту информацию, естественно, на заборе не вывешиваем, коммер­ческая тайна таковой и оставалась. Зная положение дел, мы могли со­блюдать баланс интересов, исхо­дить в коллективном договоре из возможностей Госкорпорации. Сто­рона работников не может настаи­вать на таких размерах зарплаты, ко­торая несоизмерима с доходами предприятия. Мы трезвые люди и не требуем невозможного. Но сейчас при переговорах по договорам в фи­лиалах никто не имеет ни малей­шего представления, каковы там доходы. Подписывают вслепую, по принципу «за флажки не заходить». Мы не можем доказать, что вправе требовать большего. Возможно, деньги используются на другие цели, направляются в другие русла.

В создание нового Московско­го центра вкладывается, например, порядка 2,5-2,8 миллиарда, а ре­зультата — нет. Его планировали от­крыть еще в прошлом году, а по­ставили только пульты, без начин­ки. По сути, одна коробка. И раньше чем в 2015 году его не запустить. Ди­ректор филиала в одном интервью сказал: мы обеспечим безопас­ность и при этом оборудовании, но только летать будет одно воз­душное судно. Мы можем гово­рить, что новый центр будет лучшим в Европе или в мире, но до этого еще нужно дожить. А интенсив­ность движения растет. Прошлым летом авиадиспетчеры уже «караул» кричали, каждая смена станови­лась испытанием, страх, что что-либо случится, нарастал с каждым днем. И опасные сближения были.

- Из-за отказа техники или повышенной нагрузки, с кото­рой авиадиспетчеры не справ­лялись?

- Причина всегда совокуп­ная, к любому авиапроисшествию приводит цепь событий. Когда ин­тенсивность воздушного движения высока, полтора-два десятка судов у диспетчера на связи, а система отказывает — это беда. Нынеш­него летнего сезона наши авиа­диспетчеры ждут, без преуве­личения, с ужасом... Так вот, в этой сложной ситуации, когда служба управления воздушным движением безопасность должна обеспечивать каждый день, и но­вый центр строить надо, налажи­вание социального партнерства работников с руководством Гос­корпорации приобретает огромное значение. Мы, Федеральный проф­союз авиадиспетчеров, а также Общероссийский профсоюз авиа­ционных работников (ОПАР), входящий в ФНПР, готовы обсуждать с рабо­тодателем все проблемы как се­годняшнего, так и завтрашнего дня, принимать во внимание его аргументы, идти на разумные ком­промиссы. Но не надо профсоюз­ных активистов, чтобы были сго­ворчивее, пытаться поодиночке купить или запугать, увольнять, лишать нас положенного по зако­ну помещения, как это было при прежнем руководстве, отсекать от информации. На нашей сторо­не закон, гарантирующий защиту трудовых прав российских граж­дан.

- Какие гарантии вы зало­жили в проект единого коллек­тивного договора, который дол­жен стать предметом перего­воров с нынешним руковод­ством Госкорпорации по ОрВД?

- Кроме того, что сейчас про­писано в договорах по филиалам, и того, что было урезано при их за­ключении с 1 апреля 2010 года, — это компенсационные выплаты диспетчерам при списании по со­стоянию здоровья. Когда их спи­сывают в возрасте до 50 лет, ра­ботники имеют право при соот­ветствующем стаже на сумму, эк­вивалентную 4-5-6 заработков.

- Своеобразные «пара­шюты»...

- Не золотые, как у известных нам менеджеров нефтяных или га­зовых компаний, а куда более скромные, конечно. Эта норма со­хранилась в договорах филиалов для работников, выходящих на пен­сию. А вот при списании диспетче­ров — нет. Диспетчеров же списы­вают и в сорок лет. Руководство говорит: вы застрахованы, вот и получайте страховку. Это сейчас 400-450 тысяч. Но и тут есть свои сюрпризы. В 2010 году Госкорпо­рация заключила, например, дого­вор со страховой компанией «РОСТ­РА». И все, кто был застрахован, по­лучили не «парашют», а, простите, шиш с маслом. Потому что «РОСТ­РА» обанкротилась в тот момент, когда с ней еще заключали договор. И когда пошли списания, всем в вы­плате отказали. Все наши призывы к Госкорпорации, Росавиации све­лись к предложениям помочь нам подать иски в суд. Пострадавших, как это положено в таких случаях, поставили в очередь, а чего в той очереди можно дождаться, если денег в компании давно уже нет?

Страховку, между прочим, на 70 процентов оплачивал работода­тель, а на 30 — сам работник. По­лучилось, что людей лишили и стра­ховки, и того «парашютика», кото­рый убрали из коллективных дого­воров. Мы эту норму и пытаемся сейчас вернуть. В одном филиале, к слову, один из тех работников, что подписывал договор, сам попал под списание в 40 лет. Ладно, устроили его на зарплату в пять раз меньшую, многим другим и та­кого счастья ждать не приходится.

- Руководству Госкорпо­рации удалось найти сегодня более надежную страховую компанию?

- Да, на этот раз ее деятель­ность тщательно проверили, нега­тива не выявилось... Следующая тема: порядок индексации зарпла­ты. Она у нас, как я говорил, про­исходит «по приказу генерального директора». И последние три года связана с показателями инфляции — 7-8 процентов. Мы предлагаем вер­нуться к нашему варианту перерас­чета два раза в год. И если инфля­ционные показатели меньше, ис­ходить из прибыли, это логично. Два раза в год потому, что если в ян­варе инфляция составляла 8 про­центов, а зарплату повысили в июле, за полгода мы 4 процента потеряли. За три года работники уже потеря­ли даже в сравнении с инфляцией порядка 10 процентов реальной зар­платы, и мы хотим этого избежать.

- Что еще приходится от­стаивать?

- Санаторно-курортное лече­ние, например. Раньше профсоюзы участвовали в распределении пу­тевок, как в старые времена. Наш профсоюз мобильный, от Кали­нинграда до Владивостока, есть информация обо всех работниках. Собирали заявки на курортное лече­ние, рекомендованное медиками, или то, которое человек хотел бы по­лучить. Сегодня работодатель нас от этого отлучил, набран целый штат, который занимается этим в руко­водстве Госкорпорации и в филиа­лах. В каждом центре сидит человек — целый год занят распределени­ем 10 путевок.

- Зато как глубоко он вни­кает, как тщательно рассмат­ривает все факторы!..

- Особенно те, что характе­ризуют преданность, лояльность, умение ладить с начальством? Но будем считать это лирическим от­ступлением. Некоторые правила были закреплены в дополнении к колдоговору. Сейчас объявить профсоюзную конференцию, вы­звать на нее активистов мы обя­заны за 45 дней, хотя по уставу срок созыва конференции опре­делен за 30 дней. Такой абсурд не­обходимо исправить, потому что он создает нам сложности в работе и дает возможность манипуляций со стороны работодателя. Если я за 44 дня направил в подразделе­ние вызов нашего активиста на конференцию, мне немедленно укажут на нарушение правил. Вы­считают с календариком, с каран­дашом. Если это экстренное ме­роприятие на уровне ФПАД, когда за две недели совет собирается, то вообще возникает неразрешимая ситуация, как с Юрием Батаго­вым, трижды уволенным и столько же раз восстановленным судом.

В договорах филиалов авиа­диспетчеры «наказаны» уменьше­нием продолжительности отпуска за вредные условия труда. Необходимо восстановить условия единого колдоговора и в этом вопросе, а также несколько других особенностей, касающихся системы оплаты труда.

- Вот этот проект нового коллективного договора и на­правлен, как я понимаю, руко­водству ФГУП «Корпорация по ОрВД» для ознакомления...

- Направлен. Новый руково­дитель Госкорпорации был назначен в ноябре 2012 года, а 25 и 30 янва­ря 2013 года состоялись офици­альные совещания по началу пере­говоров. Но работодатель наш, при­думав абсолютно формальный по­вод о якобы недостаточности пол­номочий у переговорщиков, что аб­солютно неверно, вести их в даль­нейшем отказался. Надо сказать, что мы не переходим пока к активным действиям, не привлекаем судебные инстанции, прокуратуру. Созна­тельно даем второй стороне время для осознания необходимости диалога. Мы понимаем, что новому ру­ководителю нужен срок, чтобы вник­нуть в ситуацию. Я даже предложил провести совместную встречу с ру­ководством Роструда, которая но­сила бы фактически консультатив­ный характер и, по сути, помогла бы сохранить проблему в правовом поле. Но получил от заместителя ру­ководителя Госкорпорации такой ответ на свое предложение: не ви­дим целесообразности.

- Новый руководитель ФГУП «Госкорпорация по ОрВД» — человек не со стороны, авиа - диспетчер по профессии, уж он-то проблемы службы по управлению воздушным дви­жением в России знает отнюдь не понаслышке.

- Игорь Николаевич Моисеенко работал в Ростове-на-Дону, с Батаговым, к слову, был членом ФПАД, поддерживал тогда наше­го профсоюзного активиста. Потом перешел на другую работу, был ге­неральным директором аэропор­та Сочи, советником главы «Ростехнологий». Какое-либо насле­дование линии предыдущего ру­ководителя Госкорпорации, я думаю, исключено. Напротив, си­стема традиций, заложенных ге­нералом Горбенко, ломается. Но мы же понимаем, что в один день это невозможно, тут же сидит це­лый штаб чиновников среднего звена, в совершенстве овладевших прежними методами исполни­тельской дисциплины. В том чис­ле, и борьбы с профсоюзами, ко­торую прежний глава предприятия почему-то счел главной целью своей деятельности. Я думаю, мо­жет быть, прежнему руководителю важно было утвердиться в позиции хозяина, командира, чье слово определяет все. Но здесь — не ар­мия, надо не командовать, а ду­мать, как договариваться.

- Почему вам, Федераль­ному профсоюзу авиадиспет­черов, не удалось договорить­ся о совместных действиях с ПАРРИСом — точнее, наверное, лидерами профсоюза авиара­ботников радиолокации, ра­дионавигации и связи? Было время, когда вы выступали еди­ным фронтом.

- Для всех задачка. Могу только поделиться предположе­ниями. Алексей Южаков до сих пор работает в Котласе, совмещая должность ин­женера с деятельностью предсе­дателя ПАРРИС в Москве. У меня вот почему-то не получилось оста­ваться руководителем полетов в Нижневартовске и одновременно быть избранным президентом ФПАД. Днем — там, а к вечеру, условно говоря, — сюда. Может быть, этот момент послужил рыча­гом воздействия на коллегу.

- А вообще роль личности в истории профсоюзного дви­жения имеет значение?

- Как выясняется, имеет. На­пример, в том случае, когда от председателя ПАРРИС идет ко­манда в первички ни в коем случае не передавать ФПАД полномочия на переговоры с работодателем, не вступать в единый полномочный орган... Когда я просил председателеи наших первичек поговорить с членами ПАРРИСа, разъяснить ситуацию, мне один из них сказал: «Если им сверху такая команда дана, как ты себе представляешь наше общение?» «А ты себе пред­ставляешь, — говорю, — чтобы я такую команду когда-нибудь дал: не вступать в переговоры, не за­ключать соглашений?» «Нет, — го­ворит, точно не могу».

С остальными профильными профсоюзами партнерство скла­дывается вполне конструктивное, в том числе и с входящим в Феде­рацию независимых профсоюзов России Общероссийским проф­союзом авиаработников. С его ли­дерами мы обговорили возмож­ность заключения единого колдо- говора или соглашения с работо­дателем. Если такое соглашение будет содержать все позиции, ко­торые мы считаем нужным закре­пить, — мы готовы. Принципиаль­но не важно, как будет документ называться — коллективным до­говором или соглашением. Глав­ное, чтобы он содержал все не­обходимые правила регулирова­ния отношений с работодателем.

- Сергей Анатольевич, под­держивают ли профсоюзы раз­ных стран друг друга, какие есть механизмы для этого у межго­сударственных рабочих со­обществ Международной ор­ганизации труда (МОТ)?

- ФПАД — член Междуна­родной федерации ассоциации авиадиспетчеров (IFATKA). Наши проблемы там известны, ассоциа­ция направляла свое обращение в российское правительство. Прав­да, последствий оно практически не имело, как и обращение МОТ. Конфедерация труда России, куда тоже входит ФПАД, — член Все­мирной конфедерации профсою­зов. Проблемы возникают не толь­ко у авиадиспетчеров, они есть у всех российских профсоюзов, в том числе и входящих в Федерацию независимых профсоюзов России, которая в 2002 году горячо под­держала принятие ныне дей­ствующего Трудового кодекса РФ. Теперь все вместе и преодолева­ем реальные трудности, которые создают нам буква и дух этого сво­да законов. Что касается между­народных организаций, то они мо­гут оказать консультативную по­мощь правового характера. Мы участвуем в конференциях, обме­ниваемся опытом.

- Вы не опасаетесь, что если работодатель будет вы­нужден выплачивать авиадис­петчерам пресловутые 6 мил­лиардов рублей, — что, как я по­нимаю, реально, — отношения с руководством Госкорпорации выйдут на новый виток кон­фронтации?

- Задача профсоюза — не конфронтация. Мы не меньше ру­ководства думаем о благополу­чии предприятия, от которого за­висит занятость, рабочие места, уровень заработной платы. Шесть миллиардов могут вылиться в со­кращения. Но они означают еще и то, что руководство не справи­лось со своими обязанностями. Партнерские отношения с профсоюзами помогли бы избежать та­ких последствий. И об этом сле­дует думать не задним числом.

- Вы произнесли такое грозное слово — банкротство... Как можно обанкротить госу­дарственное предприятие, ко­торому нет никакой замены?

- Схема давно обкатанная. Предприятие банкротится и пе­реводится в иную форму собст­венности. И кто-то его привати­зирует. Легко. Международный опыт показывает, что некоторые государства на это пошли. Есть, например, Skyguide, прославив­шаяся катастрофой над Боден­ским озером, это частная компа­ния. В Канаде есть частная ком­пания. Понятно, надеюсь, что эти примеры не положительного свой­ства. В Канаде сопротивляющим­ся приватизации авиадиспетче­рам, попавшим под сокращение, дали денег — такой «парашют», что и нашим бизнесменам не снилось. Сначала были довольны, но есть информация, что дела там идут не так гладко, как предполагалось.

- Какая сегодня средняя зарплата у авиадиспетчеров?

- Средняя — это средняя тем­пература по больнице. Если я скажу, что в Саратове получают 30-40 ты­сяч рублей, — это много или мало? А в Московском центре 120 тысяч при сумасшедшей интенсивности работы — много? В советское вре­мя была и во всем мире принята про­порция: зарплата авиадиспетчера составляет порядка 80 процентов зар­платы командира воздушного суд­на. У нас КВС в некоторых авиаком­паниях получают 400-500 тысяч руб­лей. Вот и считайте, какая у нас средняя.

- Отличаются ли показа­ния к списанию для авиадис­петчера и пилота?

- Медицинские требования к здоровью очень жесткие для обеих категорий, хотя есть и свои разли­чия. Списание - очень драматиче­ская для специалиста ситуация. В колдоговорах содержится право авиадиспетчера полгода еще по­лучать свою зарплату, если есть перспектива повторного медоб- следования. Формально соблюда­ется и обязанность работодателя предложить человеку другое ме­сто. Но, как правило, членам ФПАД — это без всякого преувеличения — находятся только должности убор­щиков, сторожей, слесарей. При прежнем руководстве Госкорпора­ции вошло в практику закрывать от нас информацию о вакансиях в под­разделениях. Эта политика отра­жалась и на профсоюзных активи­стах, чье увольнение мы оспарива­ли в судах. Им никогда не предла­гали вакантные должности, соот­ветствующие профессиональной квалификации. Мы их сами находим окольными путями, в том числе, непосредственно в судебных про­цессах.

- Сергей Анатольевич, под­ведем итоги развития отноше­ний профсоюзов с вашим ра­ботодателем на нынешнем эта­пе. Говорить, что партнерство сложилось, недопонимание и прежние трудности полностью преодолены, до заключения единого коллективного догово­ра на предприятии, очевидно, преждевременно?

- Прежде всего, нас слу­шают. И слышат. Коллективным договором не исчерпывается тема сотрудничества, хотя он остается важнейшей, определяющей по­зицией в системе партнерства. К его заключению, я думаю, мы придем, абсолютно уверен. Всем становится очевидно, что гораз­до более продуктивно иметь еди­ную политику, единые правила, нежели натыкаться на всевоз­можные трудности, возникающие из-за их отсутствия. Тем более, — правила, в формировании кото­рых работодатель сам принимает участие.

Ольга БОГУСЛАВСКАЯ

• < Назад
• Вперёд >