- Илона, представители «Аэрофлота» сейчас очень много говорят о внешних данных бортпроводниц. А мы, как часто летающие люди, хотим спросить – а что с техникой, а что с пилотами? Ходят разговоры о том, что многие пилоты увольняются. Это правда?

- Пилоты действительно уходят и не только из «Аэрофлота», но из других компаний тоже. Уходят туда, где будут больше платить. У них, по российским меркам, зарплаты невысокие. Но многие почему-то забывают, что пилоты находятся в колоссальном напряжении во время полета. Они обязаны моментально реагировать на ситуацию. Даже секунда промедления в полете может быть губительной. На пилоте гигантская ответственность – у него за спиной сто с лишним жизней, и чтобы их сохранить, ему нужно соблюсти массу факторов. Это работа на износ, люди кладут на нее здоровье. Об этом не говорят, но по статистике, пилоты очень быстро стареют.
 

- Очень неприятно это констатировать, но состоянием здоровья бортпроводниц и его сохранности на протяжении трудовой деятельности занимались только в советское время. Тогда проводились исследования. А сегодня вопрос об этом практически не поднимается. А если и поднимается, то только профсоюзами, которые малочисленны, и голос их слаб.
 

- И это тоже. Больше всего меня удивляют объявления у нас в «Аэрофлоте» - требуется помощь в связи с тем, что какой-то сотрудник заболел онкологией. И мы с шапкой ходим по кругу, собираем. Авиакомпания не делает ничего для своих сотрудников, но при этом переводит огромные суммы в спортивный клуб. Получается, имидж важнее судьбы человека. Или случаи с бортпроводницами, подавшими на «Аэрофлот» в суд. Они заявили требования, связанные с возмещением морального вреда, пережитого по причине дискриминации. И вместо того, чтобы уладить с ними этот вопрос мирно, без привлечения средств массовой информации, «Аэрофлот» нанимает дорого адвоката. Интересы «Аэрофлота» представляет не просто адвокат из первой попавшейся адвокатской конторы, это адвокат очень дорого сегмента. Один его выход в суд стоит очень дорого. И это уже вопрос к ревизионной комиссии Аэрофлота. Сочтут ли ревизоры такие траты целесообразными? «Аэрофлот» – государственная компания. Соответственно, страдает имидж государства. Но, видимо, когда целью существования становятся только деньги, то все средства хороши. А на людей можно не смотреть. Но вот профсоюзы становятся препятствием на пути такого бизнеса.
 

- Я вообще полагаю, что наша вторая задача, кроме обеспечения безопасности на борту – это предоставление сервисных услуг. Невозможно предоставлять эти услуги во время полета, не вкладывая в работу свое внутреннее состояние, свою душу. Если услуги предоставляются без желания, то клиенты это чувствуют. Поэтому как такового сервиса на «ура» у нас не получается. Для опытных бортпроводников в фокусе внимания – всегда пассажир. Очень часто и очень сильно бортпроводники переживают, когда заявлена какая-то услуга, но под нее нет обеспечения.
 

- Свежий пример – нашим маленьким пассажирам предоставляются дорожные наборы. Они имеют ограничения по возрасту – выдаются детям от трех до шести лет, и от шести до одиннадцати лет включительно. Они хорошо занимают детей во время полета. Но в последнее время дорожные наборы у нас отсутствуют. Без объяснения причин.
 

- Безусловно. Особенно те, которые летят не в первый раз. И дети часто сами интересуются. И теперь задача бортпроводника усложняется – ему нужно отказать в выдаче набора так, чтобы не обидеть ребенка. Ведь ему это было обещано.
 

- До того уже были неоднократные попытки чистки кадров не по внешним признакам. На рубеже 2009-2010 годов наш Профсоюз остановил незаконное сокращение. Любые подвижки по персоналу – что в плюс, что в минус – не могут происходить без причины. А причина должна быть подкреплена экономическими подсчетами. Невозможно производить сокращения по чьей-то хотелке – в данном случае руководителя. Мы защищены Трудовым Кодексом. Нашему Профсоюзу не сумели доказать, что сокращение было обоснованным. Ведь параллельно с сокращением проводился набор новых бортпроводников…
 

- А из прежних выбраковывались те, кто был неприятен руководству. Это была чистка по принципу – нравится, не нравится.

- В том числе.

- Высшее – нет. А средний менеджмент эту кашу и варит. Просто варварская дискриминация… И она была применена тогда впервые.
 

- А вот тот самый средний менеджмент, который находится в офисе в Мелькисарово. Это Служба Бортпроводников. Но они все делают по указанию свыше.
 

- Именно так. Они когда-то были бортпроводниками. Но что-то с ними происходит, как только они переступают порог Мелькисарово. Совесть сразу же куда-то уходит.

- У нас имеются эти списки, в которых написано – некрасивое лицо, вес, прическа, макияж. Но, тем не менее, это – оценочное мнение отдельно взятого человека.

- Скажите, а прилагаются ли к спискам фотографии бортпроводников?

- Конечно. Причем когда бортпроводник пытается доискаться до причины своего понижения, а находятся такие упрямцы, то их заставляют ходить на прием от одного руководителя к другому. Документов никаких на этот счет бортпроводникам не предоставляют. Но Департамент Обслуживания отправляет их в офис на Арбате. Там они задают этот вопрос, а их снова отправляют к службе бортпроводников.

- Они узнали, когда дискриминация приобрела массовый характер. А до того, такое происходило лишь эпизодически – с теми, кого нужно было выдавить с работы, а не получалось, работали достойно. Поэтому им создавали невыносимые условия труда…
 

- Как тому парню бортпроводнику, которого сняли с международных рейсов, и заставили летать каждый день в Нижний Новгород? Простите нам нашу осведомленность. Как мы и говорили, у нас на руках – списки с фамилиями провинившихся…

- Да, именно как с ним. А массовый характер эта дискриминация по внешним данным приняла в августе 2016 года, когда была поставлена задача омолодить коллектив. То есть пригласить сексуально привлекательных девочек. Но опять же – это только красивая обертка, а мы теряем опыт профессии.
 

- А за оберткой не всегда стопроцентные знания по безопасности. Понимаете, работа бортпроводника отшлифовывается до того, чтобы он мог принимать мгновенные решения, реагируя на конкретное происшествие. Если я сейчас задам вам элементарный вопрос, который потребует погружения в вашу память, то в нормальной ситуации вы мне ответите через пять-семь секунд. Но в состоянии стресса эти знания у вас будут потеряны. То, что в нормальной ситуации вы знаете на пять, в критической – вы знаете на три. Таковы особенности работы мозга. В школе бортпроводников дается теория. А навык вырабатывается со временем. По нашим наблюдениям, порядка пяти лет должно пройти прежде, чем человек станет грамотным специалистом, и наладится баланс знаний и опыта.

- Если отвечать с юридической точки зрения, то человек может работать, пока ему позволяет врачебно-летная комиссия. Пока она дает положительное заключение, человек к работе допущен. Но вернемся к нашей текучке. От нее не спасла даже премия. Люди получили премию и все равно уходят от таких ужасных условий труда.
 

- Работа физически, конечно, тяжелая, но в основном уходят по причине нездорового климата в коллективе.
 

- Многие молодые люди по-своему понимают свою трудовую функцию. Вы видели сейчас в метро рекламу о наборе бортпроводниц в «Аэрофлот»? Я только что ехала и видела. Людям не объясняют и не показывают, насколько эта работа сложная и тяжела. Красиво все только на словах, но со временем розовые очки разбиваются. Да, действительно красиво наблюдать за тем, как начищенный экипаж идет к самолету. Только для многих вновь пришедших является открытием, что приходится убирать не только бумажки…
 

- Бывает, и их. Немногие могут заставить себя подойти к человеку, который упал в обморок. А мы это обязаны делать. Приводить в чувство – обязаны. А многие не могут себя пересилить, у них начинается тихая паника. Свидетельства паники на борту к нам приходили уже не единожды. В школе дается теория – как помочь человеку при обмороке. А в реальной ситуации, когда вы находитесь в салоне самолете, и видите, что человек вдруг падает и лежит без движения, то вам, прежде всего, нужно диагностировать – обморок это или клиническая смерть. Такое бывает – сердце остановилось. Обмороки, конечно, случаются значительно чаще, чем смерть на борту… Но для того, чтобы понять – смерть или обморок – нужно справиться с собой. Одно из основных качеств бортпроводника – стрессоустойчивость. Помимо всего прочего, нужно быть уверенным в своих действиях. Эта уверенность передается в свою очередь пассажирам. У нас был случай, когда бортпроводники проводили реанимационные процедуры вплоть до посадки самолета – делали пассажиру искусственное дыхание, массаж сердца. Человека держали живым. Он умер только в реанимационном автомобиле. Потому что там как раз работали спустя рукава. Но мы передали его живым. Позже родственники этого пассажира написали благодарность бригаде – «Спасибо, что работали по-настоящему». Да, девочки отработали на сто процентов. Но тем, кого принимают на работу, не рассказывают о таких вещах.

- Ну конечно, именно так она и думает. А вы когда-нибудь пробовали делать реанимацию? Если она проводится одним человеком, то через десять-пятнадцать минут он уже сам начинает задыхаться. А вы еще попробуйте вдуть ему в рот воздух, если специальной маски нет или если она не работает. Или если кто-то не умеет ей пользоваться. Тогда вам придется одновременно делать вдох, качать сердце и контролировать состояние пассажира – дышит или не дышит!
 

- Например, прохождение зоны турбулентности. И «бангкокская яма» тому пример. Там были пострадавшие, и среди них – в том числе бортпроводники. Ситуация произошла внезапно. Но не доносят до вновь поступающих на работу, о том, что она трудная – и физически и морально-нравственно.
 

- А вы попробуйте убедить пассажира сделать то, чего делать он не хочет, при этом не зацепив его чувства собственного достоинства. Доходит до того, что наш работодатель составляет для нас списки рекомендованных фраз и диалогов, которыми нужно пользоваться при общении с клиентами. С одной стороны, это правильно. Но с другой – теория очень отличается от практики. Социально реализованный и крепко стоящий на ногах взрослый человек всегда найдет способ договориться с клиентом, нежели человек без опыта общения и работы вообще. Причем многие объясняют, что у нас – самая молчаливая авиакомпания. То есть мы не разговариваем с клиентами, как это делают в других авиакомпаниях.
 

- В том числе. Есть опасения ляпнуть что-то. Но с другой стороны, наши экипажи перегружены работой. Мы работаем в минимальном составе. Мы нагружены целой горой сервисных услуг, и если возникнет экстремальная ситуация уже под завершение рейса, то умотавшийся бортпроводник не сможет качественно обеспечить безопасность.
 

- У нас, например, руководство поддерживает стукачество. Изначально идея эта правильная…
 

- Нет… правильна идея системы добровольных сообщений. Она была проработана и рекомендована ИКАО, но в совершенно других целях. В целях избегания и выявления опасных факторов. Единственный пример сработавшей системы добровольных оповещений – бортпроводниками было замечено, что при использовании детских люлек, которые с младенцами подвешиваются на стену, пассажирам не сообщают, что во время зоны турбулентности нужно ребенка из люльки извлечь, иначе он может упасть. Было выявлено, что бортпроводники с детскими люльками не дорабатывают. Но мы живем в России, поэтому система добровольных оповещений сложилась не в том ключе, в каком хотелось бы… Работодатель всячески поощряет стукачество. Например, вновь пришедшим бортпроводникам указывают на кого-то из коллег – «Смотрите, вот это член независимого профсоюза. С ним не надо общаться». Это говорят прямым текстом.

- Говорят, у бортпроводниц повышен риск выкидышей. Это так?

- В том числе и этот риск у них повышен. Полеты вообще негативным образом влияют на женскую репродуктивную систему. У бортпроводниц часты гинекологические проблемы. Но как только у бортпроводницы установлена беременность, ее не допускают к полетам, по рекомендации авиационных врачей, чтобы плод развивался нормально. Только главные проблемы начинаются, когда ребенок уже появляется на свет, и женщина выходит из декрета. Дело в том, что в нашей системе оплаты труда есть такое понятие, как надбавка за личный вклад.
 

- Надбавка – это практически половина зарплаты. И это – серьезный механизм давления на человека. Эта надбавка устанавливается на текущий год по итогам предыдущего летного года. Один из критериев ее установки – нужно налетать шестьсот часов за год для того, чтобы надбавка была в принципе. Присутствуют еще критерии, которые влияют на снижение надбавки.
 

- Нет, он не сможет. Вот о чем и речь. Этот критерий – шестьсот часов в год – крайне спорный. Нас планирует работодатель. И это от него зависит, сколько полетов в месяц он мне запланирует.

- Получается, так. Если работодатель не дает мне 600 часов, то я автоматически не получаю надбавки за личный вклад.
 

- Именно так. Личный вклад – это крайне субъективная оценка!
 

- Что вы почувствовали, когда узнали о селективных списках, в которые попали выбракованные бортпроводники?
- Крайнее возмущение и негодование.
 

- А почему люди не роптали? 

- Они роптали еще как!
 

- А потому что доказательством дискриминации на данный момент является только привязка к зарплате. Ведь почему бортпроводников, попавших в списки, отправляют в рейсы по России? Дело в суточных. А суточные – это не зарплата, а компенсационная выплата. Она во внимание судом не принимается, она – не доход, а то, что человек потратил.
 

- Практически да. Разница в зарплате у человека, который выполняет рейсы только по России, и у человека, который летает за рубеж – значительная. И это – еще один метод давления. «Аэрофлот» ответил Жене и Ирине – ваша надбавка за личный вклад была понижена в связи с тем, что вы не соответствуете размерам одежды.

- Конечно. И уже с этими бумагами можно в суде разбираться по существу. Но и работодатель тоже чему-то учится – они поняли, что не надо было писать этой бумаги и впрямую отвечать на этот вопрос. После Жени и Ирины они больше никому таких бумаг не писали.
 

- Да, в большинстве случаев такое отношение к работникам проходит без последствий. Многие отказываются от борьбы и просто увольняются. Девушки допускают уже мысли, что они – некрасивы и дальше жизни нет. Это метод внушения от работодателя.
 

- К нам приходит много тех, кому внушили, что они – некрасивы. Но доказательств этих внушений у нас нет. Теперь мы крайне рекомендуем нашим бортпроводникам производить диктофонную запись при общении с руководством.

- Иногда советуют сделать пластическую операцию. Девочки возмущены. Они спрашивают – «Почему мне выдали восемьсот рублей премии, а кому-то – сто тысяч?». Отвечают – вы член профсоюза, у вас большие щеки, надо бы подтянуть, вам рекомендуется худеть. Одна девушка у нас подошла к этим рекомендациям очень серьезно, она худела стремительно и приобрела заболевание щитовидной железы. Ее отстранили от работы.
 

- Нашими авиационными врачами крайне не рекомендовано прописывать себе диеты самостоятельно. С учетом физических нагрузок, нарушения биологических ритмов – полеты бывают и днем, и ночью, и утром, и вечером – любая диета крайне негативно сказывается на здоровье.
 

- Но авиакомпания уверяет, что она имеет полное право вводить свои нормативы одежды. А вы утверждаете, что они нарушают Трудовой Кодекс…

- Третья статья Трудового Кодекса недвусмысленно перечисляет виды дискриминации. Согласно этой статье, единственный критерий, которым должен руководствоваться работодатель – это профессиональные, трудовые личные качества, которые можно изменять.
 

- То есть требовать измениться внешне, работодатель права не имеет. И если Савельеву, например, придет в голову, что нужно отрезать мизинец на левой ноге потому, что это – некрасиво…

- И что, получается, и это исполнять? А как это согласовывается с Трудовым Кодексом? Была уже попытка господина Савельева перекрасить всех бортпроводниц в блондинок. Разговор шел продолжительное время, но благополучно затих. Мы теряемся в догадках – почему?
 

- Я блондинка уже не первый десяток лет. Этот цвет – мой личный выбор. Но если бы вам для того, чтобы продолжать работать журналистом, предложили, например, из рыжей перекраситься в блондинку, вы бы согласились при том, что вы самоидентифицируете себя рыжей?

- Вот именно!

- Тема дискриминации для российских судов настолько сырая, что не существует никаких рекомендаций высших судебных органов о том, как это дело вести. Судьи оказались в сложной ситуации. Они побоялись брать на себя ответственность за положительные решения. Решения выносили разные суды, и сами решения – разные. Ирине было отказано по причине пропуска срока обжалования нормативных актов. А в случае Евгении судья расписал решение таким образом, что размер – по-его, это все-таки изменяемая часть тела, которая поддается увеличению или снижению при помощи силы воли.

- Я вам передала суть вкратце. А там мотивировка была развернутой. Ее смысл сводился к тому, что если человек захочет, то он может. Но вот лично для меня невозможно изменить свои параметры в плюс. Сколько лет живу на свете, все время в таком весе. И если работодатель потребует от меня пополнеть, то я просто не смогу этого сделать.
 

- Мы об этом календаре узнали совершенно случайно. Его съемка производилась в ангаре для ремонта воздушных судов. Пришли инженеры – производить в самолетах технические работы. И увидели эту картину…
 

- Процесс съемки обнаженной натуры на фоне фюзеляжа. Из элементов формы на девушках присутствовали перчатки, пилотки, туфли и все. Мужчины-бортпроводники,  узнав об этом, были оскорблены.
 

- А потому что на тот момент люди серьезно относились к своей профессии. Они посчитали эту съемку – неуважением к профессии бортпроводника. Никто до того момента себе подобного в отношении нашей профессии еще не позволял. А календарь вы можете поискать на различных ресурсах в интернете. «Аэрофлот» начал открещиваться от него после того, как многие высказали неодобрение.

Действительно, такое не применимо к нашей профессии, самолет – это все-таки не стрип-клуб и не стрип-бар. Воздушный транспорт – не сфера развлечений.